Неточные совпадения
«Да не может быть»,
продолжал себе говорить Нехлюдов, и между тем он уже без всякого сомнения знал, что это была она, та самая девушка, воспитанница-горничная, в которую он одно время был влюблен, именно влюблен, а потом в каком-то безумном чаду соблазнил и бросил и о которой потом никогда не вспоминал, потому что
воспоминание это было слишком мучительно, слишком явно обличало его и показывало, что он, столь гордый
своей порядочностью, не только не порядочно, но прямо подло поступил с этой женщиной.
— Вот это прелестно, милей всего! —
продолжала восклицать Екатерина Петровна, имевшая то свойство, что когда она разрывала
свои любовные связи, то обыкновенно утрачивала о предметах
своей страсти всякое хоть сколько-нибудь доброе
воспоминание и, кроме злобы, ничего не чувствовала в отношении их.
— Поехали мы с ней, таким делом, уж на четвертый день поутру, —
продолжал Петр, подперши голову обеими руками и заметно увлеченный
своими воспоминаниями, — на дорогу, известно, похмелились маненько; только Федоска моя не песни поет, а сидит пригорюнившись.
«Юноша, — говорил он сам с собою, — прелестное время… тогда родятся высокие мысли; где-то теперь друг моей юности?..» И
воспоминание чего-то давно прошедшего навертывалось в уме его и манило к себе; но он был царем души
своей, остановил порыв и
продолжал: «Минутная злоба на мир, мечтаемое отчаяние, которое так любят юноши, — вот что их гонит, а пуще всего гордость.
Беседка вдруг точно спряталась за поворотом. Вера Львовна молчала, а Покромцев, увлеченный
своими воспоминаниями,
продолжал...
Он замолчал,
продолжая улыбаться
своим воспоминаниям. Тогда Вера Львовна сказала...
Я вздрогнул: это были почти те же самые слова, какие я слышал в Твери от сестры Волосатина, которой я написал и послал
свое глупое письмо. Ненавистное
воспоминание об этом письме снова бросило меня в краску, и я,
продолжая стоять с поникшею головою перед моей матерью, должен был делать над собою усилие, чтобы понимать ее до глубины души моей проникавшие речи.
— Вот видите! — с необычайным волнением и дрожью в голосе
продолжал он. — По окончании бала мы расстанемся. Завтра в это время я уже буду далеко и увезу с собой
воспоминание, которое ничто не изгладит. Простите меня, если я позволил себе забыть перед вами
свое ничтожество… и забудьте меня…
— Ах, черт возьми, какие мне подносили подарки, —
продолжал он вслух
свои воспоминания. — Эх, горе, мое горе, как подумаешь, что все миновало и даже волосы вылезли! Эй, ты, человек, прощелыга, получи, остальное в
свою пользу, — указал он слуге на недопитые кружки пива… Ну, идем, товарищ.
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от
своей жены. Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские
воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и
продолжала тот же разговор.